Его имя тесно связано с 30-ми — 50-ми годами, временем американского «большого стиля», эпохой длинных открытых машин, сухого закона и бандитов. Он рано стал идолом, кумиром своего поколения — им он остался и по сей день.
Из всех звезд американской поп-индустрии именно у него была самая скверная репутация, которая, правда, ему совсем не мешала. Но самое главное — Синатра был первым тайным и явным секссимволом Америки.
Бархатный, чарующий голос Фрэнка Синатры завораживал поклонниц и заставлял трепетать. Его таланту рукоплескали стадионы.
Но, как ни парадоксально это звучит, все в его жизни могло сложиться иначе и мир никогда не узнал бы великого певца. Ибо кроме страсти к пению была у Френка другая, скрытая, почти маниакальная страсть.
Певец был одержим своей потенцией. Синатра, единственная радость мамочки, известной всему штату Нью-Джерси бутлегерши, содержащей к тому же подпольный абортарий, гордился феноменальными размерами своего мужского органа. И это не было пустой бравадой.
После свидания с Фрэнком актрису Еву Габор доставили в больницу. Те же, кто не попадал в травматологию, как правило, оставались довольны.
Бывшие школьные подружки Синатры, с трепетом вспоминали то, что он с ними вытворял. Одной из них тогда было тринадцать.
«Кажется, — тихо вздохнув, говорит почтенная леди, — Фрэнк только и делал, что любил, с огромным азартом и всех подряд. Он был необыкновенен и целовался как никто другой — разве можно забыть такое!»
Но дело было не только в этом: Синатра был одержим женщиной. Он умел быть и жестоким, и нежным — и провинциальные дурочки таяли в его объятиях. Впрочем, бросал их Синатра не оглядываясь.
Это оскорбляло: певица Антуанетта Делла Пинта даже притянула его к суду по обвинению в нарушении брачного обещания. Синатра-де склонил ее к сожительству, а затем бросил, беременную и несчастную… (В ходе разбирательства, правда, выяснилось, что бедная жертва давно уже замужем).
Синатра с упоением орудовал не только предметом своей мужской гордости, но и кулаками. Они у него были крепкими: папа-Синатра по профессии был пожарным, а по призванию — уличным хулиганом.
Он не вылезал из драк, а так как боксировал Синатра-старший прилично, то битыми оказывались, собутыльники. Отец научил сына передвигаться по рингу, поставил ему удар — это искусство не раз выручало Фрэнка.
Он был невысоким, хрупким, а потому закомплексованным юношей. И его успехи с женщинами объяснялись не ростом и мужской статью, а клокотавшей в нем жизненной энергией, неудержимым напором — такому, как он, нельзя было отказать.
Сверстников бесили любовные похождения итальянского парня, и они не скрывали этого — вот тут-то Синатра и демонстрировал свой знаменитый удар.
В уличной тусовке его уважали; парни, вместе с которыми он околачивался по городским барам, понемногу начинали заниматься мужскими делами — рэкетом, трясли мелких торгашей, торговали алкоголем. Тогда Синатра ни о чем не думал.
Он просто жил — и получал от этого полное удовлетворение. Трудился Фрэнк в баре официантом, немного занимался журналистикой, и…не пропускал ни единой юбки…
А в добавок к этому, еще и пел. У него был прекрасный голос. Казалось, что он поет, не переводя дыхания. Синатра владел особой, мало кому доступной вокальной техникой.
Но дело было даже в этом: в его песнях билась неукротимая, сводившая с ума прекрасную половину аудитории мужская энергия. И он всячески подчеркивал эту особенность.
Фрэнк Синатра первым из поп-идолов во время пения начал облизывать свой микрофон (при виде этой милой детали его поклонницы отчаянно верещали и рвались на сцену).
Во время Великой депрессии рухнуло все, кроме индустрии развлечений: кинотеатры были переполнены, концертные залы ломились от слушателей.
Перепуганные и дезориентированные люди хотели получить хоть какие-то светлые впечатления — любовные песни Синатры пришлись им по вкусу. Фрэнк разбогател, начал носить дорогие ботинки и костюмы за пятьсот долларов, стал вхож в высшее общество.
А вскоре итальянец Синатра стал своим человеком среди итальянской мафии. Это тоже было частью американского стиля: мафиози формировали американский миф, про них писали и снимали кино, они оказывали влияние на моду.
Двубортный костюм, шляпа Борсалино, галстук темнее пиджака и рубашка темнее галстука, золотой паркер и украшенные бриллиантами часы…
Тот, кто был при таком параде, считался «крутым», властьимущим, а к этому Синатра стремился всю жизнь — он очень рано почувствовал себя сверхчеловеком и начал жить, не обращая ни малейшего внимания на окружающих.
К этому времени он уже был женат. Это произошло как-то само собой: ему было восемнадцать, он шел по улице, Нэнси Барбато, очаровательная итальяночка, сидела на пороге и красила ногти. Синатра окликнул ее:
«Эй, а как же я! Сделай и мне маникюр, детка!»
О том, что ему ответила Нэнси, история умалчивает, но после этих слов начался их роман. Он продолжался четыре года и кончился свадьбой. Они были вместе и в горе, и в радости: Нэнси всерьез собиралась разделить с Синатрой все тяготы жизни.
Фрэнка, эгоиста до мозга костей, это необычайно удивляло, но он любил свою жену и какое-то время даже был ей верен.
А удержаться между тем было нелегко. На концертах визжали готовые на все и, как правило, очень симпатичные фанатки, голливудские звезды были не прочь завести с Синатрой роман.
У Синатры кружилась голова, и, хоть жена родила ему двоих детей, Нэнси и Фрэнка, он очень мало бывал дома — жизнь улыбалась ему, и он спешил ею насладиться.
Первый скандальный роман, второй, третий… Синатра соблазнял и бросал женщин, не замечая того, что они с ним делают. Его жизнь стремительно пошла под уклон — он и сам пропустил тот момент, когда вступил на путь саморазрушения.
Средний американец знает, что у знаменитого Фрэнка Синатры есть прелестная жена и двое очаровательных детей.
Но в одно прекрасное утро он раскрывает газету и узнает, что Синатра живет с потрясающей Мерилин Максвелл, самой красивой из голливудских блондинок.
Еще через месяц свободная пресса сообщает ему о том, что Синатра без ума от Ланы Тернер, королевы Голливуда, прославившейся благодаря фильму «Почтальон всегда звонит дважды», и он выбрасывает билеты на его концерт.
Сборы падали, но Синатру это почти не волновало — уж слишком хороша была Тернер. За Тернер последовала Эва Гарднер: увидев ее фотографию, Синатра, только что отпраздновавший день рождения сына, воскликнул:
«Я женюсь на этой бабе!» — и отправил ей букет белых роз.
Друзья уговаривали Эву не делать глупостей — у Синатры к тому времени была стойкая репутация разрушителя, испепеляющего все вокруг себя.
Но она не могла остановиться — голливудская прима, на свою беду, была жалостлива. Женщина волевая, жестко выстраивающая свою судьбу, Гарднер испытывала непреодолимое тяготение к мужчинам-неудачникам.
Гарднер не устояла, и ее возненавидела вся Америка: люди почему-то считали, что это она соблазнила Фрэнка. Дети молились за бедную Нэнси Синатра, домохозяйки писали Гарднер гневные письма.
И ей, и Фрэнку было на это глубочайшим образом наплевать. В 1951 году Фрэнк и Нэнси развелись, он женился на Эве Гарднер.
Но Эва встречалась со своим бывшим мужем Арти Шоу, Синатра тоже не забывал прежних увлечений. И при этом оба закатывали друг другу истерики. Их брак превратился в кошмар.
Через 6 лет Фрэнк удрал от нее с окончательно расстроенными нервами. Они расстались, но, несмотря на это, еще долго продолжали любить друг друга.
Затем была Мэрилин Монро, вдова Хэмфри Богарта Лорен Беколл, знаменитая актриса Ким Новак, вдова президента Кеннеди Жаклин, Миа Фэрроу — с ней Синатра развелся ровно через год.
В конце концов он обзавелся небольшим гаремом и, устраивая мальчишники, сводил каждого из гостей с длинноногой красоткой, а сам удалялся в спальню с пятью дамами сразу. Дела его к этому времени обстояли самым плачевным образом.
Синатра много пил, и это сказалось на его внешности: он отяжелел, обрюзг, «сел на ноги». Он увлекался транквилизаторами, и это испортило его характер.
Его репутация была полностью подмочена: мало того, что пресса кормила публику историями о его бесчисленных романах, Синатра взял моду ездить по ночному городу в открытом автомобиле и стрелять в витрины из револьвера. Он понемногу сходил с ума. Он терял голос и начал бояться выходить на сцену.
Бурная жизнь не прошла даром — хваленая мужская сила Синатры пошла на убыль. Он начал принимать гормон тестостерон, но тот не помогал делу. И вот тут-то, на 55-ом году, певец влюбился.
Барбара Маркс, милашка, модель и танцовщица, была моложе его на двадцать девять лет. Она соглашалась на все его затеи, мирно общалась с его приятелями и была всем довольна.
Престарелая Долли Синатра в глаза называла ее «продажной ша…», а она лишь тихо всхлипывала — Барбара знала свое место, и это очень нравилось Синатре.
Они поженились в 1976 году — и постепенно в нежные ручки Барбары перешел и созданный Синатрой бизнес, и сам Синатра.
Она зорко следила за тем, чтобы детям от первого брака из $ 200 млн, принадлежащих певцу, перепало как можно меньше: вокруг банковских счетов, уникальной коллекции картин и прав на музыкальное наследие шла большая возня.
Временами Синатра взрывался, безобразно орал, швырял в жену пепельницы и вазы, но потом снова становился шелковым и принимался заглядывать Барбаре в глаза.
Свою долю наследства получил даже ее сын от первого брака. Женщины взяли верх — прежнего Синатры больше не было.
Барбара исправно играла роль жены знаменитости — визиты стилистов, массажистов и парикмахеров, лучшие туалеты, а Синатра мечтал об одном: чтобы его оставили в покое.
Она занималась делами, организовывала бизнес-ланчи, проводила переговоры, принимала гостей, а обрюзгший старичок тихо играл со своей любимой коллекцией железных дорог. Больше он ничего не хотел, ничего не добивался и старался ни о чем не думать.
От прежнего Синатры остался только голос, льющийся изо всех музыкальных магазинов, — и, это действительно лучшее, что в нем было.