«Я — вылитая копия Венеры Милосской, — не раз заявляла Мэй Вест журналистам, причем делал это на полном серьёзе. — Я «отлита» по ее мерке… Разница лишь в том, что у меня есть руки и я знаю, что ими делать. И я далеко не мраморная!»
Удивительно то, что этот секссимвол внешне мало соответствовал классическому идеалу женской красоты. Невысокая (всего 155 см), средней комплекции, Мэй Вест тем не менее умудрялась производить впечатление чрезвычайно рослой и пышной женщины.
Все недостатки фигуры Мэй с лихвой компенсировал ее знаменитый необъятный бюст — 130 см! Он настолько впечатлил мужское население по обе стороны Атлантики, что в честь него во время Второй мировой войны английские летчики назвали свои надувные спасательные жилеты «мэйвестами».
Она обладала удивительной пластикой. Критики писали, что «по сравнению с ней стриптизерши кажутся просто неуклюжими снеговиками». И, наверное, не менее удивительным был ее голос — низкий, с «сексуальной» интонацией, превращающей самое невинное высказывание в обжигающий намек.
Однажды этот провоцирующий голос вызвал грандиозный скандал, когда на радио была поставлена пьеса по мотивам ветхозаветного сюжета. Режиссер неосмотрительно доверил Мэй озвучивать роль Евы. Интонация, с которой она произнесла фразу:
«Милый, не хотел бы ты попробовать это яблочко?», подняла бурю протестов служителей церкви по всей Америке».
Веселое восславление плотских забав стало ее главной жизненной философией: «…Законы морали пытаются вдолбить нам, что женская плоть одинакова, — говорила Мэй Вест. —
Но природа создает разные женские типы… Есть женщины, живущие обычной сексуальной жизнью, но есть и другие — с таким телом и умом, что им самой судьбой суждено стать дочерьми радости».
Все должно быть естественно, а естественное не может считаться постыдным, считала Мэй Вест. В этой «естественности» она абсолютно не походила на основную массу американских женщин 20-х годов — с мертвенно-бледными лицами, истощенных и чудовищно зажатых.
Никто так до сих пор и не может понять, чем же была Мэй Вест на самом деле — воплощением идеи эмансипации или, наоборот, живым символом вечной женственности. С одной стороны, она не уставала кокетливо твердить:
«Не мужчины в моей жизни, нет! Моя жизнь — в мужчинах!» С другой стороны, поставить перед собой на колени самого разухабистого самца было для нее делом одной минуты.
Мэй Вест родилась 17 августа 1893 г. в семье бывшего боксера, пьяницы и скандалиста по прозвищу Джек-забияка и второстепенной актрисульки.
Детство ее прошло в театральных кулисах и гимнастических залах, где девчонка любила наблюдать за тренировками и шумными попойками боксеров — страсть к рельефным бицепсам и квадратным подбородкам сохранится в ней на всю жизнь.
С самого раннего возраста Мэй играла, и не без успеха, в любительских водевилях. Неудивительно, что к 1909 году, когда ей сравнялось шестнадцать, она полностью уверилась в своем театральном будущем.
В семнадцать она вышла замуж за актера из своей труппы.
Уже тогда ее сексуальная энергия била ключом — Мэй решила последовать совету одной из подруг, считавшей брак неплохим прикрытием на случай беременности.
И сразу же после замужества пустилась в любовные похождения. Благо, боксеров в Бруклине было немало. Вскоре муж понял: держать под контролем неистовую чувственность жены у него не получится. Они расстались, и бывший супруг со вздохом облегчения отправился на поиски более тихой заводи.
А Мэй сошлась с Джеймсом Тимони, богатым 38-летним адвокатом. Джим был без ума от Мэй, он осыпал ее деньгами и драгоценностями.
Мистер Тимони оказался мудрее своего предшественника, и очень скоро любовный роман приобрел форму делового соглашения.
На протяжении многих лет оно будет гарантировать Мэй Вест эмоциональное спокойствие и надежную финансовую опору. Несколько позже она прокомментирует этот «пакт» со свойственной ей непосредственностью:
«Всегда надо иметь в запасе любовника на черный день… и еще одного, если этот черный день так и не наступил».
Таким вот «еще одним» любовником в 1921 г. стал для нее чемпион мира по боксу Джек Дэмпси, выигравший первый в истории США бой на миллион долларов. Джеку тогда было 26, Мэй — 28.
Они настолько обезумели от страсти, что Джиму Тимони, как гласит молва, пришлось силой увезти Мэй в своем роскошном лимузине из города на несколько недель — чтобы поостыла.
В 1926 году началась бродвейская карьера Мэй Вест, когда продюсеры братья Шуберты решили попробовать ее в одном из своих шоу. Однако такой «порочный плод», как Мэй Вест, при всей его запретной привлекательности требовал, как минимум подходящего драматургического материала.
Подобных пьес в то время просто не было, а Мэй абсолютно не желала играть какие-то серые, скучные и ханжеские роли. Ее неуемная натура требовала другого. И, недолго думая, Мэй засела писать пьесы сама.
Первое же сочинение, вышедшее из-под пера новоявленного драматурга, повествовало о несчастной любви моряка к девушке. Пьеса производит эффект разорвавшей бомбы и получает скандальную известность.
Мэй назвала ее «С е к с». Чтобы понять, что это слово значило для Нью-Йорка в конце двадцатых, надо знать, что под «с е к с о м» понимали исключительно «пол».
Иные толкования считались крайне неприличными. Употреблять слово «с е к с» для обозначения интимных отношений не рисковали даже бульварные газеты. В прессе так и писали:
«Мэй Вест в определенной пьесе…»
Премьера «С е к с а» прошла вяло — благопристойная публика просто боялась на него идти. Тогда Мэй Вест срывается из Нью-Йорка и едет с труппой в Новый Лондон (Коннектикут), известный порт, где было много кораблей, военно-морских баз, а главное — молодых морячков.
Это был блестящий ход — военные приняли игру Мэй Вест с восторгом, и сразу же после нью-лондонских гастролей о скандальной постановке заговорила вся Америка.
Несмотря на шок, испытанный обществом, и на многочисленные протесты поборников нравственности, «С е к с» продолжал идти при полных аншлагах 11 месяцев и принес несомненный коммерческий успех.
Но подлинную известность «С е к с» — и Мэй — приобрели на 41 -й неделе, когда полиция устроила налет на театр и арестовала труппу по обвинению в «оскорблении нравственности».
Мэй в своем амплуа — 19 апреля 1927 г. в суде она устраивает великолепное представление. Актриса откровенно издевается над государственными свидетелями, публика хохочет, и вскоре судья вынужден очистить зал.
«Мисс Вест, я делаю вам официальное предупреждение о неуважении к суду». Я делаю все возможное, чтобы скрыть его, ваша честь», — парирует Мэй.
Мэй Вест, Джим Тимони и режиссер пьесы признаются виновными в «оскорблении моральных устоев юношества» и приговариваются к 10 дням заключения.
Но даже в женской тюрьме Мэй верна себе: получая тюремную робу, она жалуется надсмотрщице, что «наряд ей не идет».
Естественно, что переполох, связанный с арестом, сработал эффективнее любой рекламы—доходы от продажи билетов после скандального процесса выросли вдвое.
Вскоре Мэй ставит пьесу «Диамонд Лиль». На сцене царит веселая атмосфера нью-йоркской улицы Баури эпохи 1890-х — места сводников и проституток, пьяниц и завсегдатаев темных притонов. Шоу стало хитом и шло с аншлагом до января 1929 г.
Один из очевидцев вспоминал: «Мэй — устрашающая, огромная, растрепанная, похотливая блондинка с сильно накрашенным лицом, в высоком золотом парике… это пышное, розовое, мясистое создание выглядело столь непристойно, и притом от него исходили такое здоровье и притягательность, что мне пришлось сжать ноги».
В январе 1929 г. была устроена вторая премьера этой пьесы в Чикаго. Именно там, как гласит легенда, Мэй пережила одно из своих самых впечатляющих любовных приключений.
Когда Джим уехал из Чикаго, она, якобы опасаясь за судьбу своих бриллиантов в самом гангстерском американском городе, попросила приставить к ней телохранителя — молодого крепкого актера из ее труппы, на которого Мэй давно «положила глаз».
При первой же возможности она и «страж» отправились в гостиницу и немедленно принялись за дело. Они приступили к любовным утехам примерно в час ночи.
К трем Мэй вдруг увидела, что все двенадцать «предохранителей» (меньше она с собой никогда не носила) использованы. Однако парочка продолжала свое занятие до семи утра, в совокупности двадцать два раза!
Затем они немного поспали, около полудня позавтракали — и продолжали упражняться до трех часов дня, совершив еще четыре удачных выступления. Озадаченная столь незаурядными способностями молодого человека, Мэй спросила его, получалось ли у него это раньше.
«Ни разу в жизни, — ответил он, — но я думал о тебе месяцами, все мои мысли были заняты только тобой».
«Вот пример позитивного мышления!» — весело заключила Мэй Вест, вспоминая об этом случае в своей книге.
В начале 30-х Мэй решает попробовать себя на восточном побережье Штатов и отправляется в Голливуд. Ей уже перевалило за сорок. Для любой актрисы было бы поздновато начинать кинокарьеру — для Мэй Вест в самый раз!
Первое же появление на экране делает Мэй суперзвездой. Эпизод с крошечной ролью в фильме «Ночь за ночью» будет процитирован во всех рецензиях: в нем героиня Мэй заходит в ночной клуб, и на входе барышня восхищенно восклицает:
«О силы небесные, какие бриллианты!»
«Это были не те силы, милочка», — своим неподражаемым тоном отвечает Мэй, неторопливо уходя вверх по лестнице.
В этом и следующих фильмах Мэй выступила уже не только как актриса, но и как сценаристка.
На съемках фильма об укротительнице львов «Я не ангел» как-то запил дрессировщик, и Мэй, презрев запрет режиссера, одна зашла в клетку со львами, отыграла несколько дублей и спокойно вышла обратно.
«Львы были восхищены мною — чужим существом в сияющем бело-золотом костюме. Они играли со мной, трогали меня своими большими лапами… странным образом я не нервничала и не думала о своей безопасности».
За два года фильмы с Мэй Вест принесли студии «Парамаунт», стоявшей до того на грани разорения, более миллиона долларов. Мэй Вест становится самой желанной женщиной в Америке.
Теперь она уже настоящая звезда — и ведет себя соответственно. Иногда на съемках, чтобы скрыть недостаток роста, актриса надевала огромные платформы или становилась на специальные подставки.
Но однажды, играя в паре с очень высоким актером, она вдруг категорически отказалась встать на деревянный ящик. Ни мольбы режиссера, ни уговоры коллег не помогали.
В результате сцену все-таки сняли как нужно — правда, в полу павильона пришлось прорубить дыру, в которую и залез несчастный актер.
«Он мне просто не нравился, — объяснила позже Мэй свое упорство. — Не хотелось мне становиться перед ним ни на какую коробку».
Прокатчики требуют новых фильмов с ее участием. И вот она уже самая высокооплачиваемая актриса Голливуда, обладательница второго дохода в стране — после газетного магната Херста.
Кстати, именно Херст вскоре призовет конгресс «вмешаться и покончить с распространением непристойного феномена Мэй Вест».
Появление в прокате каждой новой картины с Мэй Вест сопровождается демонстрациями протеста. Перед афишами нового фильма «Это не грех» собираются группы католиков и скандируют:
«Нет, это именно он!»
Мэй начинает разочаровываться в кино. Ее абсолютно не устраивает играть «как надо», а не так, как ей хочется. Фильмы, оскопленные цензурой, уже не несут в себе той заветной «философии плотских наслаждений», которая делала их столь привлекательными.
Мэй принимает решение оставить Голливуд и вернуться на сцену. В театре она получает возможность воплотить свою давнюю мечту: пишет пьесу «Екатерина была велика» о русской императрице Екатерине II. И играет в ней главную роль.
В 1944 г., после премьеры пьесы, с успехом прошедшей во многих городах Америки, Мэй сказала: «Я рада, что вам понравилась моя Екатерина. Мне она тоже нравится.
Она позволяла себе много вольностей и была женщиной с неограниченной, «живой» сексуальностью и столь же неограниченной властью.
Какникак она ведь правила тридцатью миллионами и имела три тысячи фаворитов! В каком-то смысле я считаю Екатерину предвоплощением самой себя».
В самом конце пятидесятых умирает Джим Тимони, ее верный спутник на протяжении последних 45 лет. Но вскоре Мэй нашла нового друга и любовника — обладателя титула «Мистер Балтимор» культуриста Пола Новака.
Пол был младше ее на двадцать с лишним лет, но это не помешало ему остаться со своей возлюбленной вплоть до ее смерти в 1980 г.
С наступлением «танцующих шестидесятых», когда грядущая сексуальная революция начинает маячить на западном горизонте все отчетливее, вновь происходит взрыв интереса к Мэй Вест.
«Битлз» помещают ее наряду с другими символическими для 60-х персонажами на обложку знаменитого «Сержанта».
Повсюду проводятся фестивали фильмов с ее участием. Альбом напетых ею популярных мелодий занимает первые места в хитпарадах.
Наконец, в 1970-м она появляется в новом фильме «Мира Брекинридж», где играет саму себя — Мэй Вест начала тридцатых. Мэй превращается в настоящую героиню американского фольклора. И о ней вновь говорит вся Америка!
Заветная формула, позволившая Мэй Вест прожить столь удивительную и долгую жизнь, описана в ее книгах и очень проста.
«Курите и пейте поменьше, и почаще любите», — говорила «постоянная грешница». Что ж, ее советам наверняка можно доверять. Конечно, были и те, кто весьма критически относился к своеобразной философии Мэй Вест.
Но в одном она была права безусловно: «Когда женщины идут кривой дорожкой, мужчины следуют прямо за ними».